Сестричка   автор: Лора     Пригород. 6 утра. Тишина. Симы спят. К сожалению, не все... Боже, я хорошо себя вел, ну за что мне это?! Переворачиваюсь на другой бок, накрываюсь одеялом с головой и затыкаю уши. Не помогает. Определенно, вой пожарной сирены покажется райской музыкой, после недовольного писка моей сестры. Безмолвно молю всех богов, чтобы бабушка поскорее встала и заткнула это чучело. Ну зачем родители нас сюда отправили?! Природа и свежий воздух это конечно хорошо, но дома мы хотя бы на разных этажах жили… И вообще, нас в семье шестеро, а отправили именно меня. За что?! Хлопок двери, звук шагов и – наконец-то – благословенная тишина.     И десяти минут не прошло. Еще бы - у бабушки опыт большой: двое своих, да еще приемных двое. Так, дедушка проснулся, судя по сюсюканью, потащил мелкую смотреть на свои розы.     Ну-ну, много они там разглядят, в темноте-то. И вообще, мама говорила что эти «розы» в лесу на каждом шагу, причем больше дедовых раза в два. Ох, что я голову себе забиваю, ушли и леший с ними, хоть посплю подольше… О, нет! Бабушка, ну зачем? Не простынет твоя Мариса, на улице теплынь! Не зови их обратно, не надо… Слышишь, она опять орет – дай ей ее розы, если уж они ей так нужны, а что обдерет их до листика – так это не страшно, дедушке хлопот меньше. Ах, ей не розы нужны. Что?! Тараканы ей понравились?! Бабушка, будь милосердна, кричи потише, мне и сестры хватает так, что аж в ушах звенит. Бабушка, милая, дедушка уже все понял, с вами попробуй не пойми… Ну кто же виноват, что она в помойку залезла и таракана слопала? Дедушка виноват? Отворачиваться не надо было? Ну может и виноват… Но зачем же так кричать?! Как хорошо, что дверь в гостиную закрыта – сестра, наверное после мусора так благоухает… Что?! Нет, Мариса, я тебя сюда не звал и пускать не собираюсь! Стоять, кому говорю! Кидаюсь к двери, запутываюсь в одеяле и падаю на пол. С пол минуты в отупении любуюсь на сестричкину мордашку – лыба от уха до уха, хитрющие прищуренные глазки и щедро измазанные землей щеки на пол лица. С уха свисает пустой пакетик из-под молока. Но увидев, что это «чудо» протягивает грязнющую руку чтобы дернуть меня за волосы (или за нос – куда дотянется) я не выдерживаю: - БАБУШКА-А-А!!!!! – получилось не хуже чем у Марисы. Но последняя не замедлила доказать миру всю тщетность моих жалких попыток подражания ее драгоценной персоне – заорала в два раза громче и противней обычного. Ругаться бабушка, разумеется, стала на меня а не на нее. Пока я приходил в себя, мелкую более-менее успокоили, выкупали, переодели (два раза, ибо она в чистом и сухом полезла в затопленную ею же ванную) и усадили кушать. На завтрак она сегодня желала только живых тараканов, о чем и заявляла во всеуслышание (проще говоря, громко вопила, прерываясь только для вздоха). Каше, которую ей дали, Мариса нашла лучшее применение – запустила в меня, когда я пробегал мимо. Хорошо хоть, увернуться успел. В общем, утро оказалось… не очень хорошим. Мои бедные уши спас только школьный автобус. Скорей бы она выросла, что ли.   * * *   - Ды-ылда-а! Ды-ылда-а! Дылда, отзовись! ДЫ-Ы-Ы… Ага, нашла! Ты почему молчал? Не слышал что ли? – вот нахальная девица! Зашла в мою комнату не постучавшись, трясет тут своими дурацкими хвостиками, да еще претензии предъявляет! Пару дней назад у нас с Марисой был общий день рожденья. Хотя, общим он, строго говоря, не был, потому что я удрал к друзьям. Еще бы – покажите мне дурака, который согласится праздновать вместе с этим чучелом. Разумеется, только дедушка с бабушкой…     Если честно, то лучше бы Мариса не вырастала! Пищит все так же громко и противно, только теперь еще со своими дурацкими дразнилками и ехидными замечаниями. Не услышишь ее, как же. - Чего тебе, пискля? – отвечаю, хоть и не хочется. А куда от нее денешься? - Сам пискля. Дедушка перед уходом велел розы полить и подстричь. - Так чего стоишь? Иди и поливай! – знаю, что это не правильно, но ведь сегодня выходной! Так хочется отдохнуть… А тут сестренка со своими розами. Молча хлопает глазами, не в силах поверить в мою подлость. - Так нечестно!!! – ага, оттаяла. А сказать-то нечего – мелкая еще, не умеет красиво препираться. - Ну и что с того? Ты иди, иди, розы тебя заждались уже, - так, это я зря сказал. У нее уже и так глаза на мокром месте. Ох, чучело… Мелочь пузатая. - Да полью я твои розы, не реви только! - Злой ты. И вообще мне не родной*. – Надулась. Правда без спроса плюхнуться на мою кровать обида ей не помешала. - Я тебе дам, «не родной»! Это тебя в роддоме подменили: все сестры как сестры, одна ты как мартышка в юбке! – ну вот, теперь еще больше обидится… - Врешь ты все! У меня лицо точь-в-точь как у Флор в детстве! – нда, аргумент… - Вот дурная! Нашла чем гордится! Ты посчитай: Флоренция, Эвелина, Юлия и ты – вас четверо похожих! И будут тебе, мелкой, всю жизнь говорить: «А, ты сестра Эвы? (или Флор, или Юлии) Ты так на нее похожа! Такая же симпатичная! (или умная, или добрая)» Всегда будешь «такой же». Нравится перспектива? – и что я так разошелся? Самому страшно стало. - Гад!!! – как лаконично. Швырнула в меня подушкой и убежала. Ну и леший с ней, пойду розы поливать.   * * *   Вечер. Сижу на диване и, от нечего делать, мысленно подсчитываю сегодняшние сестричкины выходки. Так… с утра пораньше запустила в меня моей же подушкой. Потом «случайно» посолила чай, и «забыла» мне об этом сказать. Дальше… Дальше пришла Эмили – это моя девушка – и мы с ней пытались культурно наслаждаться чистым пригородным воздухом, а Мариса активно нам мешала – ошивалась рядом, корчила страшные рожи для меня и обиженные для Эмми. (У нее вообще ни стыда ни совести: вчера утром дед с бабушкой мирились ммм… не по стариковски, так она стояла и смотрела, пока я ее за хвост в другую комнату не утащил) В конце концов она так увлеклась, что упала с качелей, ободрала колено, и долго из-за этого ревела. Впрочем, через пол часа это шило уже пыталось оседлать почтовый ящик, в результате чего свалилось в самый большой дедушкин куст. Будь это настоящие колючие розы, я убежал бы ночевать к друзьям, дабы сохранить свои уши и нервы, а так кроме самого куста пострадало только дедушкино настроение. После этого Мариса удалилась в свою комнату и до сих пор оттуда не вышла. Не думаю, что ее настолько замучила совесть, что стыдно попасться нам на глаза… Наверное, опять разбирает кукол на составляющие. Если, конечно, у нее еще остались целые куклы.     Пойду-ка я поиграю на пианино, давно уже не садился... Встаю с дивана, но тут же плюхаюсь обратно, не удержавшись на ногах: дверь в сестричкину комнату распахивается, отскакивает от стены и с грохотом захлопывается снова, а сама мелкая не сбавляя скорости запрыгивает на диван и начинает резво по нему скакать.     Если дедушка проводил ее отсутствующим взором и снова уставился в экран телевизора, то у меня от вида сестры глаза полезли на лоб: жуткие хвостики сильно укоротились и стали, почему-то, колючими на вид, Челка закрыла пол лица, а оставшаяся половина макияжем напомнила мне боевую раскраску индейца. Мариса успела наступить на меня раза три, прежде чем я пришел в себя и, сбежал от нее подальше. Ее исправит только могила. Сегодня я это понял.     * * *     Утро. Сижу за инструментом, играю свою любимую мелодию, стараясь не смотреть по сторонам: Мариса прыгает вокруг пианино, совершенно бездарно изображая великую танцовщицу. Недавний день рожденья не прибавил ей ни капли сдержанности или благоразумия. Я, конечно, догадывался, что так и будет, но надежда, как говорится, умирает последней… Прическу, к примеру, она отказалась менять наотрез. Кроме того, за прошедшие три дня я имел честь лицезреть сестренку висящей на холодильнике, изображающей капитана в ванне, мирно дремлющей посреди дороги и просто загнувшейся раком посреди комнаты (как потом оказалось, она чинила посудомоечную машину. Да так хорошо починила, что ремонтник уже не потребовался – мы купили новую) - Своим внешним видом и поведением ты позоришь славный род Монти! – делаю умное лицо. Главное - не переусердствовать. - Ну-ну. «Славный род» и без меня прекрасно позорит один юный умник, - и язык мне показала… Мелочь пузатая! – От «доброго имени» и «безупречной репутации» отказался еще прадедушка во времена Великого переселения! Тебе мама в детстве не рассказывала, нет? – руки на груди скрестила, взгляд надменный… Старайся, солнышко, старайся, меня этим не проймешь! - А тебе мама не объясняла, как должна выглядеть приличная девушка? Ты в зеркало утром смотрелась? С тобой по улице рядом идти стыдно, не то что сестрой назвать при людях… Вот позвоню сейчас маме, скажу, что ты по ней очень соскучилась. Заберет тебя домой, будешь знать! - И почему же я должна испугаться родного дома? Мама мне лекции читать не будет… - Уселась в кресло. Ехидничай, сестричка, мне-то что… Мне не жалко! - Мама не будет. А вот призраки предков за головы схватятся, когда тебя увидят. И хорошо если за свои, от них не отвертишься! - Напуга-а-ал. И какой же предок за меня возьмется? Нина? Она и паиньку Юлию отчитает, ей лишь бы поругаться, - вот вредина. Все-то она знает! - А про бабушку с дедушкой забыла? - Опять мимо! – вскакивает с кресла, надвигается на меня с торжествующей ухмылкой. - Деда Бэн еще при жизни меня обожал, а Джульетта после смерти ни слова никому не сказала, так … ТРРЯЯЯЯМ! Мариса так увлеклась беседой, что споткнулась на ровном месте и рухнула прямо на пианино. Как хорошо, а то ведь пришлось бы признавать свое поражение. Вот только… - Черт!!!! – просто нет слов, одни ругательства. Мой драгоценный раритетный инструмент… Был. Судя по виду, ремонт уже не поможет. Черт. - Тебе сколько дней?! 18!? А ходить вообще-то учат в 4!! - Не ори, - сидит на полу, держится за ногу. Подвернула или просто ударилась? Да какая разница! Не сломала же! Так ей и надо, неуклюжей, - Мне, между прочим, больно! Тебе что, деревяшка дороже сестры? – представь себе, да!!! Особенно если учесть, как мне дороги твои выходки! Так, спокойно, спокойно, все хорошо… Не хватало только ляпнуть это вслух. Считаю до десяти…, - Пабло… Оно ведь старое было… поцарапанное все… Тебе теперь новое купят… Ну не злись… Пабло? Эй, ты меня вообще слушаешь? – Нет. Я в шоке. У нее что, совесть проснулась?! Даже не так – у нее что, ЕСТЬ совесть?! Незаметно щипаю себя за руку. Больно. Потухшим взором смотрю на развороченное пианино. Прощай, крыша. Мне будет тебя не хватать… А Мариса не теряет времени даром: - Бабушка!!! Скажи, а когда вы пианино купили? – кричит. Громко. Не вставая с пола и даже не оборачиваясь. Это же Мариса, что с нее возьмешь… - Пианино? Постой, вспомню… Да точно, когда Алекса в школу отправляли, как раз ему в подарок… А зачем тебе? – голосом Мариса пошла в бабушку, разве я не говорил? И что они все такие шумные… - Да просто…, - хе–хе-хе. Объясняй теперь все сама! – Оно тут… немножко… развалилось… От старости, наверное! – наглость – второе счастье. Неужели прокатит? - Ох! Правда? Как жаль! Ну, ничего не поделаешь. Надо же… Казалось, совсем недавно покупали… Пабло! возьми деньги - сходишь, закажешь новое! Я-то в них ничего не смыслю. Какой ужас. Сестра творит что хочет, а никто ей и слова против не скажет! Что со всеми происходит? Кто знает… - Надо же… Алекс играл на пианино… По нему не скажешь! – мысли в слух. А я правда думал, что оно от дяди Фрэнка осталось. - Вот-вот! Завязывай с этим дурацким занятием, а то станешь как Алекс мрачным, странным и разрисованным с ног до головы! Будешь работать сторожем на кладбище! – о господи! Ну и фантазия… - Вот еще! Ты на Алекса не наговаривай! У него жизнь тяжелая была. Думаешь, можно вечеринки закатывать, после того как ночью мертвых воскрешал?! - Да ладно тебе! Я же пошутила. Ты сегодня серьезный слишком…, - надулась. А нечего было Алекса обзывать! Он мне, как никак, дядька, хоть и не родной. - Слушай Мариса… А когда Алекс пошел в школу? - или у меня что-то с головой, или это было не так уж давно. - Дядя Фрэнк тогда еще тут жил, вроде бы... А вот мама точно замуж вышла до того как Алекса с Амандой привезли. А что? – хе-хе. Значит не такое уж оно и старое… - А где тогда песок? – в притворном удивлении оглядываю сестренку. Внимательно так. - Какой песок? – опешила. А вот! Не все тебе меня дразнить, я тоже умею. - Так ведь пианино, которому ты ровесница только что от старости развалилось… С тебя, наверное, тоже уже песок сыпется… Разве нет? – смеясь вылетаю из комнаты, пока Мариса не запустила в меня чем потяжелее. Сумасшедший день. Сумасшедшая сестра. Мир сошел с ума. И я тоже.         * * *     Трям-пам пам! Лампочки светят, бабочки летают, рыбка на сковородке шкварчит, телевизор мурлыкает… Жизнь прекрасна! На улице темно уже, быстро как вечер наступил… Так, не отвлекаться! Не хватало только ужин спалить. Все время забываю, что еду теперь готовлю я. И ведь научился же! Хотя выбора-то у меня и не было… Как представлю Марису у плиты, так мурашки по коже. Помниться, в детстве она готовила пирог… Запихнула его в духовку прямо в пластмассовом контейнере, и потом еще пыталась выдать облепившую пирог пластмассу за глазурь. Нееет, есть ее шедевры я не стану! Если так хочется умереть, можно найти менее болезненный способ. Ааа, черт! Опять про рыбу забыл! Чуть не сгорела… Все, хватит. Она, бедная, и так уже подозрительно пахнет. - Бабушка! Ужин на столе! – Если не спит, то приедет. А если спит – мне же больше достанется. Бабушка после смерти деда стала совсем плоха – почти не ходит, устает быстро.  Но на пенсию уходить отказывается наотрез, каждый день с утра пораньше требует документы, которые ей по почте приходят, и до обеда с ними возится. Так, ладно, если я не съем это до прихода сестр… - Эээй! Есть кто живой? Я пришла! – ой. Опоздал. – Привет, братишка! Ух ты! Ты мне покушать приготовил! Как здорово! Эээ, Пабло? А ну дай сюда! Что, родной сестре еды пожалел? Жадина! Жа-ди-на! – Уперла руки в боки, ногой притопывает… Эх, сестричка, в тебе умерла великая актриса! Только почему от тебя всегда столько шума? Легче заново себе еду сделать, чем вопли возмущенные выслушивать… Приготовил-то я много, но вряд ли после тебя останется что-нибудь. - Все, замучила. Забирай! – как жаль, что эта рыба не сгорела… Ого! Ну и скорость! Тарелка еще не остановилась, а Мариса уже жует! - Опять куда-то уходишь? - Ыгы - боже, где ее манеры? Так с набитым ртом и отвечает… - Через 5 минут. Снаружи слышится шум мотора и два визгливых автомобильных гудка. Мариса подпрыгивает на стуле. - Ой! Все, я ушла! – хлопок входной двери. Вот это скорость… Сестра – сумасшедшая. Впрочем, об этом я говорил уже не раз. Эх, даже есть расхотелось. Только посуда немытая как всегда на мне. Ну, сестренка… Была бы она тихой и милой, как все нормальные девушки… Хотя нет, не надо, так еще хуже. Это же Мариса, она даже нормальной нормально быть не сможет. Пойду-ка я к себе, книжку почитаю. Только вот какую? Так-с… Что у нас тут есть? Это занудство, это гадость какая-то, дальше вообще скука смертная… Это еще что такое? «Пособие по применению ложки в картинках». Ааа, это Мариске покупали, когда она мелкая была. Тольку, правда, не было. Что-то ничего не нравится… Стоп. Что там за голоса такие странные? У нас гости? Выглядываю в гостиную... Сердце замирает от ужаса. Черный балахон, старые песочные часы… ЭТО уже приходило сюда. Ну почему опять!? Бабушка… Бабушка… Прощай.   Пустой дом. Ночь. Тишина. Уже пятый час сижу на диване и смотрю на противоположную стену. Нужно позвонить родителям… Не могу. Не сейчас. Вдруг Мариса сегодня не придет домой? Как было бы хорошо… Что я ей скажу? Как я ей скажу? Не хочу. Не сейчас. Темно в доме, темно на улице. В ванной мерно капает вода. Все плохо. Визг тормозом, веселый смех. Мариса вернулась. Медленно встаю с дивана. Два шага, а кажется, что очень далеко. Дверь открывается. Сестренка как всегда веселая, улыбка от уха до уха… Не даю ей зайти в дом, но сказать тоже ничего не могу. Молчание. Улыбка медленно сползает с ее лица. Она сама все поняла. - Бабушка? – голос какой-то странный. Она еще надеется, что ошиблась… Медленно киваю головой. Молчание. Заходим в дом, не потрудившись включить свет. Зачем-то идем в кабинет. Тишина. Сажусь за пианино, пальцы сами, спотыкаясь, выплетают что-то печальное… А Мариса плачет. Первый раз, с тех пор как выросла. Сестренка…                   * * *     Ну что ОПЯТЬ? Сколько времени прошло, а Мариса, как и в раннем детстве, питает слабость к дикому шуму с утра пораньше. Причем, каждый раз придумывает что-нибудь новенькое - это чудное субботнее утро она, похоже, решила оживить диким ревом непонятно откуда взявшейся толпы. Пару минут лежу не двигаясь, напрасно надеясь на несуществующую сестричкину совесть. Ничего не меняется. Что ж, ничто так не примиряет с действительностью, как сама действительность – подъем, Пабло, солнце встало. Свешиваю ноги с кровати. Глаза ничего не видят, голова болит. Подпрыгиваю от неожиданности, когда из гостиной доносится ликующий вопль сестры. Чем она там занимается? Ох, ну и шум… Картина, открывшаяся моему взору, вполне соответствует ожиданиям. Ревет телевизор - Мариса смотрит футбол, встречая восторженными воплями все голы подряд. Спрашивать за кого она болеет занятие заведомо обреченное на провал. Сидит (а точнее подпрыгивает) сестренка в старом бабушкином кресле – оно такое удобное, что мы решили его не продавать, хотя смотрится, конечно, диковато.   В общем, начинается обычное утро в нашем доме. Есть хочется… а вот готовить лень. Но поскольку мы теперь живем самостоятельно, то еда и уборка на мне. Зато в остальном – полная свобода, родители велели, только, чтобы не было никаких проблем с учебой и полицией. Устроились мы просто отлично – родичи далеко, друзья близко, бабушкиных денег хватит на пол жизни, если не больше. А дня три назад Мариса даже сходила в магазин за едой.   Правда, она купила соду вместо соли и, по доброте душевной, посыпала ей нашу еду, но это мелочи. Ну вот, завтрак готов. Я такими темпами скоро стану шеф-поваром… Аааа, черт! Вот полоумная! Подкралась сзади и врезала мне по спине подушкой! Блины, на которые я убил полчаса, теперь украшают пол. - Мариса, солнышко… - тихо, спокойно, что возьмешь с больной на голову, - В холодильнике больше ничего нет. В магазин пойдешь ты. Обманным рывком отбираю у нее подушку и даю сдачи. Сражение протекает с переменным успехом, медленно перемещаясь ко мне в спальню, где мы обзаводимся второй подушкой, а потом обратно в гостиную.   Какой-то ранний гость долго и противно звонит в дверь. Сестра, воспользовавшись тем что я отвлекся, со всей силы бухает меня подушкой по голове, и идет открывать сама. Валяюсь на полу уставший, голодный и злой, любуюсь потолком. Мариска проходит мимо меня со своей знакомой, незаметно для нее, легким пинком в бок отправляя меня за пиццей. Кто бы сомневался, наглости ей не занимать. Ну и жизнь…                 * * *       Оооо, моя голова… как больно… Наверное я умер во сне, попал в ад и это мне наказание за грехи… Бедная Эмми, придется тебе меня оплакивать… Так, стоп. Эмми… что-то… Ну, мысль, иди сюда! Что-то важное, никак не могу вспомнить… О Господи!!!! У меня же сегодня свадьба!!! Приподнимаюсь на локтях и тут же падаю обратно, сраженный жуткой головной болью. Черт бы побрал этого Кальенте, который предложил вчера меня помяну… Ой, то есть отметить окончание свободной жизни. Никогда же раньше не пил, а тут… Бедная моя головушка. Мысли путаются… Видно смерть моя пришла. Отгоняю эту мысль, с трудом подавляя желание тряхнуть для верности головой. Она мне еще целая пригодится. - Эй, Пабло, подъем! Солнце встало! – видимо я все-таки в аду. Нет, Мариса, прекращай меня тормошить! Мне плохо… - Па-а-абло! Труба зовет! Тебя ждут великие дела! – господи, прости меня грешного! Я буду хорошим! Только пусть она уйдееет… Аккуратно, чтобы не потревожить больную голову, отворачиваюсь к стенке. - Слушай, брат, надоело уже! Вставай, давай! – плюхается на кровать. Тонкие намеки на нее не действуют. - Мариса, отстань! Не видишь, что ли, мне плохо! - Ага! Плохие дяденьки споили-таки хорошего мальчика? Так и передам родителям. В общем, я предупреждаю, если ты сейчас же не встанешь… - Сгинь. Зря я это сказал. В следующую секунду на мою многострадальную голову вылили графин холодной воды. Пока я пытался более-менее цензурно выразить свое возмущение, сестра уже скрылась за дверью. - Там в графинчике еще водичка осталась, уж постарайся привести себя в порядок. Мама будет тут минут через десять. Чего?! А раньше сказать было нельзя?! Черт, черт, черт… Одно хорошо - про больную голову я забыл моментально. Все дальнейшее можно было охарактеризовать одним словом: суета. В дом набилась толпа народу, все бегали туда-сюда, что-то искали, что-то куда-то носили и занимались всяческой ерундой, одна Мариса преспокойно качалась на качелях, ничуть не опасаясь за свое новое праздничное платье. Меня обрядили в жутко строгий официальный костюм, который мне сразу же не понравился своей многослойностью, ничем не уступающей оной у кочана капусты. Антипатия оказалась взаимной: на рубашке два раза отрывались пуговицы, рукава так и норовили за что-нибудь зацепится, а бабочка всерьез вознамерилась меня задушить. Но нам с костюмом, несмотря ни на что, пришлось смириться с вынужденным сотрудничеством: приехала Эмми с отцом и братом. Как она выглядела! Честное слово, в первое мгновение я ее не узнал. Долго любоваться друг другом нам не дали, сразу потащили под свадебную арку. Нааховшись, наохавшись, чуток всплакнув и налюбовавшись на красивых нас, гости куда-то разбежались и тортик мы с Эмми резали в обществе друг друга. Зато стоило его разделить, как родичи сразу сбежались со всех углов, и тортика не стало. Даже Мариса оторвалась от созерцания соседей в телескоп и присоединилась к нашей не очень дружной компании. К счастью, надолго задерживаться у нас никто не захотел и вся эта шумная орава разбрелась кто куда. Родители, например, отправились в гости к отцу Эмили, да там и заночевали. Когда в доме, наконец, наступила долгожданная тишина, стояла уже глубокая ночь. Сестра с глубокомысленным видом корпела над тетрадкой, Эмили бродила по дому, расставляя милые ее сердцу безделушки в самых неожиданных местах, а я сидел на диване и пытался уложить мысли в голове. Мысли укладываться не хотели. Но они со свистом разлетелись по полочкам и задвинулись подальше, стоило Эмили сесть рядом и положить голову мне на плечо.           * * *     Шум мотора. Ну наконец-то! Я уже заждался. Выхожу на улицу, обнимаю жену. - Привет, милая! Ну как? - Да как обычно. Папе дали какую-то премию, брат работу ищет… Как Данка? - Покушала, теперь спит, - на лицо вползает невольная улыбка: Даняшку я просто обожаю. - Вот продукты, убери в холодильник, пожалуйста, а я пойду на дочку взгляну, - почти убегает. Забавная она… Убираю еду, захожу в детскую. Эмми уже что-то ласково втолковывает малышке. - Пойдем, солнышко, поиграем с тобой… Пабло, присоединяйся! Мы идем гулять… - На улицу?! - Нет конечно! – смотрит на меня как на умалишенного, - На улицу нам еще рано, правда, Даночка? – улыбаюсь. Вот это называется счастье… - Смотри, доченька, на улице день, солнышко светит. Солнышко светит, а папочка в пижаме еще… - Эмми, ну я же дома! - Да я же шучу! Ой, смотри! – поворачивается к окну, я за ней. Молча переглядываемся и покатываемся со смеху. Мариса возвращается с прогулки со своей собакой, причем вышагивают обе так гордо, будто совместная прогулка – великий подвиг, а сами они – особы голубых кровей. Несколько дней назад сестра притащила домой щенка и заявила что он будет у нас жить. Где она его откопала я так и не выяснил, но более беспородную псину днем с огнем не сыскать. Так ведь сестричку разве переспоришь… Щенок подрос, и теперь от Марисы ни на шаг не отходит. Хотя вообще-то он добрый и даже забавный, непрекращающиеся попытки свалить с ног и вылизать несколько… раздражают. Поэтому самое время мне уйти за пределы его досягаемости. По очереди целую Эмми и Данку, скрываюсь за дверью в кабинет. Мне сегодня еще главу нужно закончить. Сам не знаю зачем я взялся за писательство, денег-то хватает и без этого, но раз уж взялся, надо работать. А как не хоооочется… Из комнаты слышится ласковый голос Эмили и заливистый данкин смех. Прислушиваюсь до тех пор, пока все не заглушает жутко громкий счастливый лай. Качаю головой, поворачиваюсь к компьютеру. Ох уж эта Мариса, с ней точно не соскучишься…               * * *     Наконец-то дома! Захлопываю дверцу такси. В который раз жалею, что стал писать книги - мой «шедевр» в издательстве приняли, но так помотали перед этим нервы, что порой кажется - лучше б отказали. Диван, диванчик, жди, я иду к тебе! Вваливаюсь в гостиную. Смотрю по сторонам. Праведный гнев разом вытесняет мысли о диванах, книгах и капризных чиновниках. Я же просил ее! Мариса сидит на коленях у какого-то незнакомого мне типа, и, похоже, совершенно не настроена реагировать на происходящее вокруг. На столе скудные остатки пышного обеда, который приготовила перед уходом Эмми (для меня, между прочим!). Дана, сидя на полу, увлеченно дергает за ухо несчастного пса, судя по виду, перед этим перекапавшего чей-то сад. - Мариса!! – набираю побольше воздуха, чтобы не прерываться посреди гневной тирады. Сестра поспешно возвращается на грешную землю – игнорировать меня злого иногда бывает вредно для здоровья. - О, привет братишка! Мы тебя ждали. Я сейчас уеду, только вещи закончу собирать… - захлопываю рот. Ээээ…Это она о чем? - Какие вещи? – ничего умнее в голову не пришло. - Свои, какие еще… Не твои же! – встает с дивана. Неисповедимы пути ее мыслей… Видя, что я не вписался в очередной поворот сестренка раздражено добавляет, - Я переезжаю к Орландо. Что здесь непонятного? – вид в этот момент у меня был, наверное, на редкость идиотский. Но с такой сестрой со временем учишься ничему не удивляться. - А родители в курсе? - Что? – Мариса, похоже, успела утратить ко мне всякий интерес, - А, нет, я им завтра позвоню… – ушла в свою комнату. Боже, это не нормальная девушка, это какое-то сумасшедшее чучело! Устало плюхаюсь на диван. Типчик по имени Орландо несколько смущенно коситься в мою сторону. С виду вполне нормальный парень. И зачем он, бедняга, с Марисой связался? - Знаешь, друг… Я тебе сочувствую, - а что еще я могу сказать? - Знаешь… Я себе тоже! Этим вечером, лежа в кровати, я думал о сестричке. Вспоминал все эти ее сумасшедшие выходки, злые шутки… Дурацкие хвостики, дурацкого пса. Безответственность в обращении Данкой…   И вот глупость – вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, я вдруг понял, что буду по ней скучать. Наверно потому что Мариса – самое яркое и необычное существо этого города и … и моя сестра.         Конец

Комментарии

Комментариев нет, Вы можете стать первым комментатором!