Постоянная печаль стала частью его, даже большей, чем рука или нога, но странным образом за время своего долгого сна он как-то смирился с ней, на элементарном уровне принял ее. кубинка индивидуалки. Но едва Родни закрыл за собой дверь, как улыбка в ту же секунду померкла. Она задумалась о том, как изменился Лондон на протяжении тридцати трех лет ее жизни. —*Ты действительно расскажешь ему, что все это сделал Гудир?*— спросила она. Никакого вызова в тот дом в телефонную компанию не поступало.