[Анни]

Тимофей вчера с Дариной своей обвенчался.
Та чуяла, видать, что невзлюбила я ее - ко мне пришла, глазки потупила да говорит тихим голоском – мол, я дела свои скверные оставила, не покраду ничего в жизни боле. Не слишком я ей поверила. Та мне клялась, только что не крест целовала. Вздохнула я, да отрядила Даринку в огород – Пелагее помогать. Та-то маленькая еще, падает вечно, а надо дустом жуков поганых выводить.
Не нравится мне Даринка эта. Хоть бы и исправилась – не нравится мне невестка, которая на рынках брусникинских щипачкой промышляла, да на купчин местных заглядывалась.
***
Ох, хоть и не люблю я Даринку, а только помогла она нам так…
Продала она домик свой, где то того, как к нам перебраться, жила одна, подсчитали мы (Тимоша подсчитал) и получилось, что набрали мы аккурат пятьдесят рублей, да еще сверх того чуть осталось.
Вспомнили мы с Парамоном мечту нашу давнюю, да и сказали деткам, чтобы скарб собирали – переезжаем мы. Хоть и жаль с домиком своим расставаться.
Уж и договорился Парамон, в Брусникино наведавшись, со портным одним, что Светлана с Дариной (да и Пелагея, когда подрастет) к нему в обучение пойдут, а Тимофей – к гончару местному, в подмастерье.
Дарина уже с огородом нашим лихо управлялась.


Продали мы домик, повозку наняли, дешевую самую, и поехали – в Брусникино счастья искать.
Домик новый присмотрели, от улиц главных отдаленный. Почти как наш старый дом оказался. Только, поехал Тимофей в лавку одну, заказал нам станков разных. Работать теперь будем.
Парамон с Тимофеем и Светланой-то сразу за станочки стали, да и я, чтоб не бездельничать. А Дарина огородом заниматься побежала.

Пелагея подросла уже. Даринка-то давеча на ярмарку съездила – не в пример ближе было теперь – платьев всем закупила, Пелагее, Светлане… себе разве что не стала.

Светлана говорит, мол, мы теперь не крестьяне, мы теперь ремесленниками называемся, что уж нам в мешковине грязной ходить? В кружева да шелк, конечно, тоже рядиться не надо, но все ж выглядеть стоит получше. Брусникино – это нам не Луговая. Коли решили жить лучше, так и спрос с нас другой теперь.
Только слегла я что-то, плохо мне. Тимоша с Парамоном взволновались, сказали, мне покой нужен, к станку да к огороду не допускают.
Смешно, я думаю… всю жизнь, сколько помню себя, в огороде прогорбатилась, недосыпала, об отдыхе да жизни привольной порою мечтала. А на старости лет отдохнуть дали…
Только, чувствую, недолго мне, слышу уж, смертушка костлявая ко мне подбирается, косой своей машет, да за спиной смеется…